Старик

[Русберг]

Старик сидит, держа в руках клюку.
А рядом сверток тряпи драной.
Иссохшей ладонью стерев слезу,
Сжал обрывок фото старой.

Вчера свою красавицу похоронил,
Вчера он с ней, как надобно, простился,
Всю жизнь с ней счастливо прожил.
Но вместе умереть не умудрился.

Теперь один сидит на лавке старой,
Один совсем остался он на свете.
Когда-то красивый парень бравый,
Забыли про него родные дети.

И только верный старый пес
Лежит у ног хозяйских смирно.
И не скрывая псиных слез,
Скулит тихонько, но открыто.

Раздался визг и рев мотора,
На улицу влетает джип.
И узкая грунтовая дорога
Подняла облаками пыль.

И тот напротив остановился,
Открылась дверь, и вышел тот,
Кто ни разу с уважением не обратился,
Кто по жизни умственный урод.

- Эй, батя, сдохла твоя старуха.
Кончай ломаться, продай землю.
Ведь сдохнешь же, и не похоронят.
А я тебя потом похороню.

Взглянул старик на этого урода,
И злоба его сильная взяла.
Ведь сколько полегло хорошего народа,
Чтобы процветала такая сволота.

За что он погибал на бойне?
За что фашиста руками голыми душил?
За что он замерзал в окопе,
Лопатой сломанной отрыв?

За что страдали они четыре года?
За что потом страдали десять лет?
За что их записывали во враги народа,
Хотя они сражались за портрет?

И ненависть его переполнила,
Сверток медленно взяла рука,
Тряпь трехлинейку легко освободила,
И гладко прозвучал спуск крючка.

Старик присел на старую скамейку,
А пес блохастый так и лежал.
Поставил он рядом трехлинейку,
А на дороге тихонечко урод лежал.

Старик, молчал, сидел спокойно,
Ему давно уж нечего терять.
А в груди ломило больно,
Уродам Родину нельзя отдать!